Писарева. Два письма о здоровье и причинах эпидемий

Писарева Е.Ф. 
Два письма о здоровье и причинах эпидемий

(Писарева Е.Ф. О скрытом смысле жизни)

Письмо XII. Круговорот жизни

 

Всесторонне развить человеческую личность и заложить в человеке глубокое, тщательно обоснованное идеалистическое миросозерцание — значит гарантировать для него устойчивость в самые трудные минуты жизни и в смысле физического здоровья.

 Профессор Яроцкий

 

Приведенные слова получают совершенно особое значение, когда читатель узнает, что их написал ученый, врач, профессор патологии и терапии. Книга профессора Яроцкого “Идеализм как физиологический фактор” (Юрьев, 1908 г.), из которой взяты приведенные строки, рассматривает болезни и их лечение с точки зрения единственно правильной и приемлемой для теософа, но совершенно необычной для европейской науки. Профессор ставит физическое здоровье человека в тесную связь с его стремлением к идеалу, с поднятием нравственного уровня, с развитием высших сторон его душевной жизни. Было бы великим благом для современного человечества, если бы подобные идеи широко распространились в сердцах людей и легли в основание всех новых систем общественного строя.

 И это будет, потому что материалистическое воззрение на человека и его природу сыграло свою роль и не может уже удовлетворять растущее сознание. Скажем мимоходом, что это нисколько не умаляет значения великих приобретений материалистической науки, которая была необходима для развития точных приемов анализа. Никто не знает яснее теософа, что нет ничего лишнего и ненужного в мире явлений, что все истекает из важных причин, недоступных нам только из-за того, что зрение наше далеко еще не “орлиное”; поэтому он стремится вникать с одинаковой вдумчивостью и в то, что ему нравится, и в то, что не нравится.

 Истекшее столетие с его расцветом материалистической науки сделало важную работу для будущего, и ошибка материалистов состоит не в оценке значения этой работы, а в односторонности, в том, что они не видят духовной стороны живых явлений. Не видят, потому что хотят понять жизнь, рассматривая ее только на одной физической плоскости. Попробуйте узнать направление бегущих кораблей, оставаясь на берегу; не пройдет и нескольких минут, как они исчезнут из ваших глаз. Но стоит подняться на значительную высоту над их движением, наблюдая за ними с иной плоскости, и нам станет ясно и их направление, и гавани, куда они ведут свой рейс.

 Материалист — если ему попадется мое письмо — может возразить: мне и не нужно самому видеть корабли, у меня есть наука, беспроволочный телеграф, точные географические сведения, и я, оставаясь и на берегу, буду знать, что этот корабль идет в Смирну, а тот — в Японию.

 Да, это было бы верно, если бы все грани сложной жизни умещались в одной физической плоскости и движение жизни происходило по точным вычислениям механики. Но этого нет: налетит неожиданно буря, потопит корабль со всеми телеграфными аппаратами, либо жестокость капитана вызовет взрыв злобы среди матросов, они разделаются с ним и повернут курс корабля в совершенно другом направлении.

 Преимущество идеалистического понимания жизни в том и состоит, что оно стремится подняться над миром проявленных явлений, чтобы охватить их общий смысл. Но, не имея истинного ключа к тайне жизни и смерти, идеализм строит гипотезы за гипотезами, а коренной вопрос: в каком же истинном отношении стоит дух к телу и тело к духу? — остается и по сие время не решенным.

 Ключом этим не могла обладать ни спекулятивная философия, имевшая дело с одними лишь идеями, ни материалистическая наука, исследовавшая одни только формы; им может овладеть только та система знаний, которая совместит оба полюса жизни в одном объединяющем синтезе. Такая система существовала уже в глубокой древности: в наше время она же дается нам под именем теософии и уже потому должна заслуживать внимания ученых и мыслителей, что, несмотря на глубокую древность своего происхождения, в состоянии удовлетворить самым передовым требованиям нашего времени, нисколько не противореча и самым последним выводам науки.

 Согласно учению теософии, человеческая жизнь протекает одновременно в трех мирах: физическом, астральном и ментальном, и из взаимодействия этих миров создаются те сложные явления земной жизни, которые мы называем благополучием и бедствием, процветанием и упадком, здоровьем и вырождением народов.

 Иногда теософию называют Наукой Духа; и она имеет право на это, ибо земная жизнь, по Науке Духа, дается человеку как поле разнообразных опытов, благодаря которым развиваются все стороны его сложного сознания: и ум, и сердце, и совесть. На земле зарождаются причины всего совершающегося, в астральном мире созревают последствия этих причин; в ментальном мире все активные усилия человека претворяются в непреходящие качества, а когда человек снова возвращается на землю, чтобы на высшей ступени эволюции выявлять новые стороны своего сложного сознания, эти же усилия выражаются в виде прирожденных способностей и талантов.

 Этот круговорот жизни и смерти продолжается до тех пор, пока человек не научится всему, чему можно научиться в земных условиях существования.

 В тяжелые эпохи, подобные переживаемой нами, когда эгоизм и несправедливость одних классов общества вызывают взрывы озлобления и ненависти у других, последствия такого настроения не исчерпываются теми явлениями, которые мы можем наблюдать вокруг себя; кроме этих видимых последствий, созревают и другие последствия, невидимые для нас, но тем не менее реальные и полные огромного значения для будущего народов. Они создаются теми бесчисленными вибрациями ненависти, зависти, страха и отчаяния, которые несутся от смятенного человечества в потусторонний мир1 и порождают там условия, при которых возникают прототипы всевозможных заразных бацилл. Возникая от столкновения потрясающих вибраций человеческих злых страстей, этот невидимый посев ожидает только благоприятных условий, чтобы наброситься на землю и воплотиться в ней в виде чумных, тифозных, холерных и других бацилл.

 Таков истинный круговорот жизни: мирная культурная работа вызывает гармоничные условия в потустороннем мире, которые, со своей стороны, отзываются благими последствиями на земном существовании человека; и наоборот, насилие и злоба производят страшные пертурбации в потустороннем мире, а эти последние, в свою очередь, вызывают всевозможные бедствия на земле.

Приняв только одно это положение теософии, мы уже получим незыблемую основу для первенствующего значения нравственности в жизни народов.

 Этот закон взаимодействия, вызывая в сознании неизбежный круг видимых причин и невидимых последствий, устанавливает как безусловную необходимость, без которой невозможен истинный прогресс и неизбежны народные бедствия, культуру всех благородных свойств человеческой души, всех ее добрых качеств, без которых никогда не водворится “мир и благоволение” на земле.

Ступени духовной эволюции, которой достиг народ, его физическая наследственность и его карма — вот три основы, на которых строятся судьбы народов и которые диктуют то мрачные, то светлые страницы исторических летописей. Все они создаются самими людьми и не могут быть ничем и никем изменены, кроме самих людей, кроме индивидуальных и коллективных усилий свободной человеческой воли.

Когда какой-нибудь народ бедствует духовно и физически, первоначальный источник этих бедствий кроется в его собственных отрицательных свойствах и в погрешностях его исторического творчества. Если эти свойства таковы, что тормозят поступательное движение жизни, они создадут карму отсталого народа, бедного среди природных богатств, слабого, несмотря на свою численность, нуждающегося в сильных толчках извне, которые будили бы и подгоняли его вперед.

С другой стороны, если проанализировать те положительные качества народной души, которые ведут человечество к истинному прогрессу, то все они сводятся к соблюдению основных этических законов, которые давали людям во все времена великие мировые религии. Живя сообразно с этими законами, народ творит добрую карму, готовит себе светлое будущее и вместе с тем вызывает оздоровление своей физической наследственности.

Из этого видно, что “карма” не есть нечто фатальное, не поддающееся изменению. Это — живой процесс человеческого творчества, всегда готовый видоизмениться под влиянием добрых усилий человека.

Возьмем пример из жизни современной Англии. Чудовищное накопление богатства в руках немногих лордов в ущерб обезземеленному сельскому населению породило страшные картины преступности, болезней и смертности детей в трущобах больших городов Англии, описанию которых посвящены столь потрясающие страницы в старинных английских романах.

Но за последние десятилетия парламентские деятели Англии создали законодательным путем целый ряд широких общественных мероприятий, и трущобы, со всеми их ужасами, начали исчезать с лица земли.

Несколько лет тому назад, когда я была в Лондоне, последние остатки узкой трущобной улицы времен Диккенса срывали при мне до основания, чтобы дать место широкому проспекту; кроме этих разрушаемых домов, я так и не нашла тех мрачных трущоб, о которых читала, но зато собственными глазами видела чудную общественную купальню для жителей беднейшего из всех кварталов Лондона с проведенной за десятки верст из Темзы водой, проточной и нагретой, и рядом с этим — множество лавочек с казенной продажей по дешевой цене молока для детей бедняков с муниципальных ферм. Такая деятельность уничтожает благоприятные условия для проявления ранее созданной дурной кармы и сильно смягчает ее последствия. Таким образом, разумная и добрая деятельность руководящих классов гасит злую Карму народа и создает благоприятные условия для его здорового и успешного развития.

Если перейти к влиянию душевных процессов отдельного человека на его здоровье, мы увидим, что выводы профессора Яроцкого во многом совпадают с учением теософии. В сознании большинства современного образованного общества и по сие время преобладает материалистическое воззрение на гигиену души и тела. Большинство современных врачей и даже родителей отождествляет самого человека с его телом, и отсюда происходит односторонняя культура тела, чрезмерное холение и лелеяние его, неправильное воспитание ребенка, “упитывание” его, фиксирование его внимания на физическом самочувствии в ущерб душевным качествам, которые, вследствие этого, отодвигаются на задний план.

Результат — понижение всего уровня человеческой жизни и развитие самого низменного эгоизма, готового жертвовать всем ради личного удовлетворения. Можно считать аксиомой, что культура тела без культуры души ведет к эгоизму, эгоизм — к ограничению сознания, а узкий кругозор — самый сильный тормоз для развития человека. Идеалистически настроенные люди проявляют другую крайность: не считаясь с требованиями физического здоровья, они изнуряют себя чрезмерным напряжением и часто надрывают свои силы. Обе крайности одинаково далеки от правильной культуры всего человека.

По учению теософии, тело есть проводник духа, и его следует развивать, никогда не делая из его самочувствия цели жизни, но не забывая, что чем здоровее и совершеннее проводник, тем легче и полнее могут через него проявляться все стороны человеческого духа.

Здоровье и прочность физического организма достигаются не мясным режимом и не врачебной гимнастикой, а правильной культурой духа, естественными последствиями которой является верно направленная воля, физическое воздержание и гармония душевной жизни.

Под влиянием такой культуры строится гибкий и устойчивый организм с большой работоспособностью и тонкой восприимчивостью. Восточные йоги, обладающие совершенно невероятной для европейца властью над своим организмом, достигают этой власти соблюдением строгой дисциплины души и тела, которую можно свести к трем главным задачам: расширению сознания, культуре эмоций и очищению тела. Европейцу трудно даже представить себе ту могучую силу, с которой йог владеет своей природой, телом, эмоциями и страстями. Напомню читателям пример, приведенный мною в одном из предыдущих писем, пример самообладания даже не йога, а образованного индуса из касты брахманов, который не захотел принять хлороформ во время мучительной операции, утверждая, что он в нем не нуждается, и он действительно не чувствовал боли благодаря тому, что он устремил свое внутреннее внимание на определенный объект. Благодаря власти над своим телом йог добивается такой устойчивости и такой силы сопротивления, что можно, не преувеличивая, утверждать, что йог никогда не хворает и что его жизнь удлиняется до размеров, которые вызвали даже легенды о бессмертии йогов.

Чем же достигаются такие результаты? Психологические методы, применявшиеся древними “посвященными” на Востоке, непригодны для людей слабых и легкомысленных, но они совершенно доступны для того, кто твердо решил стать хозяином своего тела и собственной судьбы. Здесь все сводится к выдержке, самообладанию, терпению и мужеству.

Душевная культура йога достигается: устремлением внимания на вечное и равнодушием к преходящему; строгим контролем над своими мыслями, эмоциями и поступками; широкой терпимостью; верностью идеалу и верой в свое божественное происхождение; развитием всех видов терпения; достижением совершенного внутреннего равновесия. Душа, по любимому выражению индусов, должна стать подобной тихому горному озеру, без малейшего дуновения страстей, которые мешают отражать истину.

Физическая гигиена йога состоит из растительной пищи, для питья употребляется чистая вода и молоко, в пище и питье — ничего раздражающего и способного возбуждать. Строгое воздержание во всем, неизменный ритм ежедневной жизни, правильное чередование труда и отдыха, бодрствования и сна.

Можно согласиться с тем, что такая дисциплина трудно выполнима в наших шумных городах с их искусственной жизнью, устремленной на пустяки, и с их лихорадочной деятельностью. Все современные условия ведут к тому, чтобы развить неуравновешенных, болезненных и эгоистичных людей с вечно меняющимися настроениями.

Но это — явление переходное. Будущность — за сильными, уравновешенными, победившими свою низшую природу, способными на самопожертвование.

И человек, желающий участвовать в творчестве грядущего, должен стремиться к такой силе и к такой победе и оставаться при этом чутким ко всем многообразным интересам усложнившейся общечеловеческой жизни. Потому что будущая человеческая раса совместит в себе все лучшие качества Востока и Запада: многосторонность творчества, острый анализ европейца и его яркая индивидуальность сольются с самообладанием, уравновешенностью, широким синтезом и стремлением к единству восточного мудреца. Если читатель спросит меня, знаю ли я людей, приближающихся к такому совершенству, то я могу ответить твердо: да, знаю, и прибавлю, что красота человека будущей расы настолько велика по сравнению с несовершенствами современного человека, что нет таких усилий и нет таких жертв, которые не стоило бы принести для достижения этой красоты.

Профессор Яроцкий, по-видимому, знает это и знает, что нет более могучего средства борьбы с болезнями, как сильный дух, вполне овладевший своей низшей природой, и что единственный архитектор, способный построить действительно здоровое, выносливое, не поддающееся болезням тело — это поднявшаяся над эгоизмом, благородная и сильная в активном добре душа человека.

Если книга профессора Яроцкого — знамение времени и его идеи перейдут в сознание большинства образованных людей, это будет зарею обновленной жизни на земле, фундаментом для новой общественной этики, бесконечно более совершенной и гуманной, нежели этика отживающего строя современной жизни.

1909г.

 

Письмо XVII. По поводу чумы

 

На земле зарождаются причины всего совершающегося, в астраль­ном мире созревают последствия этих причин... Последствия эти не ис­черпываются теми явлениями, которые мы можем наблюдать повсемес­тно вокруг себя; кроме этих видимых последствий, созревают и другие, невидимые для нас, но, тем не менее, реальные и полные огромного зна­чения для ближайшего будущего народов. Они создаются теми бесчис­ленными вибрациями ненависти, зависти, страха и отчаяния, которые несутся от смятенного человечества в астральный мир и порождают там условия, при которых возникают прототипы всевозможных заразных бацилл. Возникая от столкновения потрясающих вибраций человечес­ких злых страстей, этот невидимый посев ожидает только благоприят­ных условий, чтобы наброситься на землю и воплотится в виде чумных, тифозных, холерных и других бацилл.

 Таков истинный круговорот жизни: мирная культурная работа вы­зывает гармонические условия в астральном мире, которые, с своей сто­роны, отзываются благими последствиями на земном существовании человека, и наоборот: насилие и злоба производят страшные пертурба­ции в астральном мире, а эти последние, в свою очередь вызывают все­возможные бедствия на земле.

Приведенный отрывок из «Письма к Читателям», напи­санный летом 1909 года, исполняется в наступившем 1911 году с потрясающим реализмом. События на Дальнем Восто­ке — как бы страшная иллюстрация к учениям Теософии.

Пять лет назад поля Маньчжурии были ареной челове­ческой деятельности, которая по жестокости и по количест­ву жертв не имеет себе равной в человеческой истории.

С полями Маньчжурии связаны наши самые страшные воспоминания. У кого из нас не было друзей, братьев, сыно­вей или знакомых, оставшихся на этих полях навсегда и по­гибавших там при условиях до того жутких по своим страш­ным подробностям, что они в свое время терзали нас как мучительный бред. У кого из нас в те дни не возникало хотя бы мимолетное сознание, что зверство уже не под силу совре­менному человечеству, что утончившиеся человеческие свой­ства сами восстают против кровавых боен, вызывая у учас­тников войны потрясение нервной системы до того сильное, что оно доводит их до потери всякого самообладания, до при­падков безумия, до преждевременного раскрытия перед глу­боко потрясенной душой явлений сверхфизического мира...

Представлял ли себе когда-либо читатель эти поля при ярком солнце, когда оно с беспощадной отчетливостью ос­вещало бесчисленные трупы с застывшим выражением ужаса в мертвых глазах, и рядом — мучительные подроб­ности предсмертной агонии умирающих?

Воображал ли он их ночью, при слабом освещении, ког­да все грубые земные звуки прекращались и невидимый мир сплетался своими незримыми призраками с отделив­шимися душами убитых, придвигался так ощутительно и так жутко к затихшим полям, что умиравшие должны были приобщиться к его неведомой жизни еще не пересту­пив грани, за которой раскрываются потусторонние миры?

Поля эти дымились не от одной пролитой человечес­кой крови; от них отделялись невидимые тучи, заряжен­ные страшной силы токами, уносившими в неведомые про­странства вихри злобы, отчаяния и безнадежного ужаса всех этих замученных жертв человеческого безумия.

Куда же девались эти заряженные тучи? Кто задавал себе этот неизбежный вопрос? Урок на полях Маньчжурии казался таким огромным и незабвенным, что он должен бы оставить глубокий след в сознании и совести людей. Где же этот след? Изменилась ли наша жизнь, повернула ли она на новые пути? Перестал ли над нами витать призрак войны и обнажилась ли перед сознанием вся беззакон­ность национального и классового эгоизма?

События отвечают на это отрицательно. Жизнь продол­жает идти по тем же путям и последствия пережитого из­гладились из сердца и памяти людей; но не изгладились они из великой памяти природы; в ее незримой лаборатории ни­чего не пропадает даром, и то, что представители восточного и западного полушария засевали пять лет назад на полях Маньчжурии, всходит страшной жатвой на наших глазах.

Возьмите первый попавшийся отчет о чуме в Мань­чжурии. В «Русских Ведомостях» от 21-го января в пись­ме из Харбина описывается такая картина:

«Вместе с русскими и английскими коллегами посе­тил Фудзядян, представляющий царство мертвых. Умирает ежедневно свыше 200 человек. Трупы везде — в фанзах, на улицах; тут же собаки; пожива принадлежит им. Возле больницы — двор, отгороженный изгородью, в сажень вы­шиной, до верха набитый трупами... Скорченные трупы вколачивают в гробы... Целыми часами тянутся верени­цы арб с покойниками. Впечатление, что здесь не хоронят людей, а перевозят туши мороженого мяса. Власти... на­чали сжигать: в разведенные костры бросают сотни тру­пов. В воздухе запах жженого мяса».

А от 7 февраля: «В Фудзядяне от 40-тысячного населения осталось, благодаря чуме, тысяч 15... Оживленный китайский городок затих. По улицам бродят одинокие фигуры... Кое-где валяются еще неубранные трупы. То и дело встречаются двухколесные китайские арбы с навален­ными на них гробами... Гробы эти отвозят за город и ос­тавляют на открытом месте в поле. Пространство, занятое гробами, тянется по берегу Сунгари и в сторону от нее версты на четыре»... и т.д. и т.д. все в этом же роде.

Какие же выводы делаются из всех этих вестей с по­лей Маньчжурии? Мне не попадалось ничего иного, кроме рассуждений о санитарных мероприятиях, о мерах против тарбаганов, сведения о черных крысах, о блохах с латинс­кими названиями каждой породы и — ни единого звука об истинной причине страшного бедствия.

Ни слова о том, что мир пожинает результат греховной жестокости людей, последствия попранных законов, кото­рые не могут быть нарушены безнаказанно, ни слова о том, что зло должно родить зло и что нельзя, сея ужас и стра­дание, собирать благоденствие и радости жизни.

Но, спросят читатели, если чума — последствие чело­веческих грехов, почему же эти последствия падают на не­винных? Такой вопрос возможен до тех пор, пока мы еще не сознаем, что человечество едино, пока не знаем, что одна и та же жизнь циркулирует во всём человечестве, и чем более отравы вливается в его организм, тем более в нём заболевающих и зараженных частей.

Но отчего заболевают именно эти, а не виновные? Иногда оттого, что они наиболее невежественны и пассив­ны, а иногда потому, что их укоренившиеся свойства нуж­даются более всего в потрясениях, в ударах грома. Если мы не признаём случайностей, если видим не бессмыслицу и хаос в жизни мира, мы должны допустить, что в местах великих стихийных бедствий воплощаются не совершен­ные праведники с высоко развитой душой, а души, нужда­ющиеся в особенно сильных воздействиях и толчках.

Разбуженное этими толчками сознание пострадавших не умрет, как мы знаем, а будет снова жить в новом воплощении, но уже не по-прежнему, а умудренное пережитым опытом.

И в то же время мы можем быть спокойны, что закон Кармы безошибочно совершает свое правосудие и что от него не укроются те, которые были истинными виновника­ми чумы, которые вызвали эти тучи злобы и страдания, за­рядившие астральный мир страшным посевом.

Зараза, вызванная дурными страстями людей, проявля­ется различными способами; ее физические последствия падают на самых отставших в смысле внешней культуры; где царит бедность и теснота, грязь и невежество, там по­являются наиболее благоприятные условия для воплоще­ния заразных разрушителей физического здоровья.

Относительно этих последствий внешняя культура и хорошие гигиенические условия — самое действительное средство: общее благосостояние и опрятность ограждают людей несомненно от физических последствий человеческих грехов. И можно быть уверенным, что когда все люди будут иметь просторные жилища, здоровую пищу и ежедневные ванны, заразные болезни прекратятся совсем и перейдут в такую же область преданий, как пиры людоедов.

Но если санитарные меры коснутся только внешней стороны человеческой жизни, а внутренние свойства чело­века не изменятся, зараза будет по-прежнему действовать, но вызывать она уже будет не физические бедствия, а бо­лезни нравственные.

Разве все учащающиеся самоубийства молодежи, внут­ренняя неустойчивость, расшатанность нервной системы и все формы душевных заболеваний не говорят настойчиво и ярко о том, что зараза разносится не только на почве фи­зической грязи, но и в невидимой области души, на почве внутренней нечистоты, порождаемой эгоизмом?

В области видимой, зараза проявляется повальными бо­лезнями, в невидимой — нервным расстройством, тоской, су­масшествием, отвращением к жизни и т.д.. Это — та же чума, но против нее не помогут никакие санитарные меры.

Что же может помочь? Прежде всего широко распростра­ненное сознание единства всех людей, а затем ясное понима­ние, что взаимодействие между видимой физической средой и невидимой психической жизнью человечества происходит постоянно и неуклонно, как незыблемый закон природы.

Так же, как один человек не может отгородиться от своего народа и процветать в то время, как все остальные болеют и страдают, так же невозможно установить грани между физическими и нравственными причинами челове­ческих страданий. Самые идеальные санитарные меры не будут действительными, пока каждый будет думать толь­ко о себе и пока право сильного будет в руках эгоистов.

И пищи, и чистого воздуха, и чистой воды, и работос­пособности, создающей богатства, достало бы на всех, если бы не было злоупотреблений, поддерживаемых человечес­кими законами.

Чтобы выйти из этого заколдованного круга, нужно при­знать, что духовная культура так же необходима, как и культура материальная. Последняя должна быть делом всего общества и государства, тогда как нравственная куль­тура — задача индивидуальная. «Каждый человек поисти­не сам для себя и путь, и истина, и жизнь» («Свет на Пути»), и, прибавлю я, творец своего собственного внутреннего мира.

С внутреннего мира и нужно начинать перестройку и в нем водворять ту правду, без которой не прекратятся всевозможные бедствия на земле. И не нужно бояться оди­ночества, не нужно думать, что усилия единиц ничего не значат в сравнении с жизнью всех. Закон духовного мира говорит, что бесконечно важнее, чем физические проявле­ния человека, та внутренняя работа, которая при этом со­вершается в глубине его души.

Сами действия могут быть незаметны и ничтожны с точки зрения видимостей, но та духовная сила, которую человек развивает, когда остается собранным и строгим к себе среди общей распущенности, когда сохраняет себя чи­стым среди нечистоты, целомудренным среди безнрав­ственности, справедливым среди всеобщего нарушения правды, бескорыстным среди повальной подкупности — та­кая сила превращается в огромную энергию в тех невиди­мых мирах, где отражаются последствия всех человеческих деятельностей.

Она очищает и оздоравливает астральный мир. Сила эта, порождаемая любовью к Богу или Идеалу — что с высшей точки зрения одно и то же — или к страдающе­му миру, принадлежит уже к очень высокой области духа, а мы знаем, что чем выше область, тем могущественнее проявление ее силы.

Происходит это оттого, что духовные силы человека скованы на земле страстями и грубо материальной средой, которая мешает их свободному проявлению. Но по сущес­тву своему они настолько могущественны, что стоит чело­веку вступить в серьезную борьбу с своей низшей приро­дой и заставить замолкнуть резкие и яркие вибрации своих земных страстей, как он немедленно почувствует всю силу скрытых в нем духовных возможностей. В действи­тельности силы эти безграничны, и они могут «горы пере­двигать», если поверить в них до конца.

Когда человек вызывает к жизни свои духовные силы любви, проводит их через сознательную культуру и вносит в свою земную жизнь, он работает не для себя одного, а для всего мира. Он создает очаг силы, действие которого нельзя измерить видимыми последствиями. Последствия эти не­зримы, но они служат для поднятия всего человечества, они влияют на погашение дурной Кармы всего мира.

Чем больше загорится таких очагов духовной силы на земле, тем скорее совершится переход человечества из мра­ка к свету. В этом тайна святости и ее могучего влияния на наш земной мир.

1911 г.